Беспредел в школе: как жестокие дети и подлые учителя издевались над ребенком

В МВД Днепропетровской области закрыл уголовное производство по факту нанесения десятилетнему мальчику телесных повреждений в стенах криворожской школы. Хотя судмедэкспертиза и врачи однозначно утверждают: школьник был избит, пишут "Факты".

Не всякий взрослый смог бы перенести столько, сколько вытерпел этот бледный сероглазый мальчик. Отец бросил его, когда Роме Полторащенко исполнился годик. В девять лет мальчик заболел воспалением легких, которое не заметила участковый педиатр. Пневмония дала осложнения на почки, и врачи с трудом спасли ребенка. Из-за нарушения функции почек Рома и сегодня не может есть любимые детьми чипсы и киндерсюрпризы. Но все это мелочи по сравнению с главным его кошмаром — школой. С первых дней учебы одноклассники дразнили, унижали мальчика, помыкали им. Когда же к травле подключились учителя, жизнь Романа стала совсем невыносимой.

— Говорить сын научился поздно, в три годика, — рассказывает мама Ромы Людмила Брайко. — До этого мы слышали от него только "мама" и невнятное мычание. В остальном же он был вполне развитым ребенком: рано начал сидеть, в девять месяцев сделал первые шаги. Но тараторить быстро, как другие дети, так и не научился. Рома нормально мыслит, связно говорит и неплохо учится, но для того, чтобы сформулировать и высказать мысль, ему требуется чуть больше времени, чем сверстникам. Вот за это его и дразнили в школе. А еще — за фигуру. Он у нас всегда был полненьким. Не толстым, не жирным, а именно полненьким, с круглыми щечками. Кроме того, Рома никогда никому не хамил, он не привык дерзить или говорить гадости. Мы с моей мамой пытались вырастить мальчика добрым и вежливым.

Как только одноклассники поняли, что Рома не будет грубить им в ответ и мстить, то стали издеваться над ним.

- Чего только ребенок не наслушался в школе, — вздыхает бабушка Ромы Александра Ивановна. — То он "бугай", то "жирный", то "вонючка", то "кабан". А то вдруг все закричат: "Хрюкайте на эту свинью, хрюкайте!" И весь класс начинает хрюкать ему в лицо.

— Зачинщиками постоянно были одни и те же мальчишки, — продолжает Людмила. — Их зовут Кирилл, Саша и Семен. Остальные дети просто веселились, глядя на эти издевательства, или снимали все на мобильные телефоны. Однажды на уроке психологии учительница попросила учеников нарисовать свою мечту. В отличие от своих "крутых" одноклассников, которые рисовали спортивные машины и купюры с долларами, Рома изобразил яркое солнышко и сказал, что мечтает о том, чтобы с ним все дружили. Рисунок был тут же осмеян одноклассниками, которые, надрываясь, кричали: "Убить Романа! Убить свинью". А сын стоял и плакал. Почему психолог молча наблюдала за этим, я не знаю.

Конечно, видя своего ребенка, возвращающегося после уроков с красными от слез глазами, я каждый раз бежала в школу разбираться. Но классный руководитель Светлана Юрьевна успокаивала меня: "Это детские шалости, не волнуйтесь. Малыши подрастут, перестанут чудить". Я верила, что все изменится к лучшему, поэтому и не переводила сына в другую школу. Но с каждым днем ситуация ухудшалась. Даже тех детей, которые относились к моему сыну нейтрально, главный заводила Кирилл науськивал на Рому. Ребенку просто так, из жестокости, ломали ручки и карандаши, украли и порвали дневник, потом забрали тетрадь по английскому языку и выкинули в унитаз школьного туалета. Рома пытался защищаться, однако что он один мог поделать против трех-четырех мальчишек? После очередного унижения сын только глотал слезы, собирал раскиданные по всему классу вещи, но учительнице не жаловался. Ему было стыдно.

— А помнишь, мама, бутылочку, которую они забрали? — неожиданно вступает в наш разговор Рома и, повернувшись ко мне, поясняет. — Мне ведь нельзя всякие соки или сладкую воду из-за больных почек. Мама всегда с собой давала в школу бутылочку с диетическим питьем. Так мальчики выхватили ее у меня из портфеля, начали пинать ногами, перекидывать друг другу. Я просил этого не делать, отдать мне мою вещь. Тогда Семен открыл бутылочку, плюнул туда и протянул мне: "На, попей, свинья". А когда я был в третьем классе, то на перемене меня ни с того ни с сего сильно толкнул одноклассник. Это было в коридоре, где гуляли другие дети. Я не удержался на ногах и упал на стоявшую рядом девочку. Извинился, но она все равно побежала жаловаться учительнице. Когда начался урок, Светлана Юрьевна велела мне встать в угол. А потом приказала всем девочкам по очереди подходить и бить меня. Я закрывал лицо, живот, пытался сказать, что виноват не я, а тот мальчик, который меня толкнул. Учительница не слушала. Правда, некоторые девочки жалели меня и били легонько, а пара человек вообще только замахнулись.

Но были и такие, которые лупили ногами. Ни одна не осталась в стороне.

— У меня чуть сердце не остановилось, когда в тот день я увидела своего сына на пороге квартиры, — на глаза мамы наворачиваются слезы. — Роман стоял весь красный, перепуганный и сразу стал говорить: "Мама, бабушка, вы только не переживайте. Они меня несильно били". Мы сначала не поняли, о ком он говорит, а когда узнали, то возмущению не было предела. Я пришла к Светлане Юрьевне и попыталась ее усовестить: как же она смела так унижать своего ученика перед другими детьми? Как ей не стыдно было приказывать девочкам его бить? В глубине души я надеялась, что это неправда, потому что поверить в происходящее было невозможно. Но классная руководительница отпираться не стала: "Как, по-вашему, я должна буду смотреть в глаза родителям девочки, на которую свалился ваш Роман? Вдруг они предъявили бы мне претензии? А так я провела… профилактическую работу".

Я много раз ходила жаловаться к директору. Говорила ей: "Поймите меня, я мать. Мне невыносимо знать и видеть, что над моим ребенком так страшно издеваются". Но Виктория Нечипорук, директор школы, пожимала плечами и отвечала: "Мне вас не понять. У меня своих детей нет". И ведь маленькие изуверы не останавливались на школьной травле. Они преследовали моего сына, гнались за ним до подъезда, били, измазывали одежду и рюкзак. А один раз моя сестра Светлана разогнала троих пацанов, которые под гаражами возле нашего дома повалили Рому на землю и били его ногами. Каждое утро ребенок просыпался и спрашивал в ужасе: "Мама, мне снова нужно идти в этот ад?"

Пятого февраля 2013 года и Роман, и его семья, и педагогический коллектив 72-й школы запомнят надолго. В этот день на перемене к Роме, выходящему в коридор, подошли двое одноклассников — Кирилл и Саша. Первый затолкал Полторащенко обратно в класс и прижал спиной к школьной доске. Второй схватил за грудки, начал трясти. Потом оба мальчика стали бить Рому по лицу, по голове, по животу…

— Сын позвонил мне после первого урока, — вспоминает Людмила Брайко. — Сказал, что его избили, что у него разбита губа и кровь капает на тетрадь. Я страшно разнервничалась, но с работы уйти не могла. Попросила своего мужа Лешу, чтобы он пошел в школу и разобрался.

— Я как раз возвращался домой с ночной смены, когда мне позвонила жена, — рассказывает отчим Романа Леонид Брайко. — Конечно, узнав в чем дело, я сразу отправился в школу. Увидел, что Рома действительно избит: у него кровоточила губа, на голове была шишка, на скуле — синяк. Я обнял малыша, успокоил и попросил показать его обидчиков. Рома показал мне на Кирилла и Сашу. Я подошел сначала к одному, спросил, за что он бил Романа. Тот молчал. Я спросил второго — снова молчание. Тут я возмутился: "Что, боитесь сказать? А вдвоем на одного нападать не боитесь? Ну так в следующий раз, если такие смелые, нападайте вдвоем на меня. Посмотрим, чья возьмет. А Романа чтоб и пальцем не трогали". В этот момент в класс вошла классная руководительница. Посмотрела на меня, потом на Сашу, а он вдруг возьми и… разревись. "Боже, Сашенька, что с тобой? Этот человек тебя избил?" "Да, он меня бил", — причитал Саша. Его одноклассницы, которые сидели рядом на подоконнике, не выдержали: "Как тебе не стыдно? Что ты врешь?"

Но учительница их не слушала и повела меня к директору. Я сказал Виктории Нечипорук, что ей необходимо навести порядок в школе, что учителя должны следить за тем, чтобы дети не били друг друга. Директриса в ответ… обвинила меня в избиении Саши и Кирилла. Мальчиков отправили в медпункт со страшными, по ее словам, гематомами. Я требовал показать мне хоть один синячок, хоть одну царапинку или покраснение на коже у детей. Ведь посмотрите на меня: я крепкий накачанный мужик. Если бы даже легонько стукнул кого-то из мальчишек, на них однозначно остались бы следы. Но это, видимо, никого не интересовало. Директриса просто решила использовать ситуацию, чтобы, с одной стороны, не отвечать за беспредел в своей школе, а с другой… подзаработать, и вызвала в школу милицию.

— Виктория Владимировна сказала мне напрямую: она берется все уладить за две тысячи гривен, — возмущается Людмила Брайко. — Когда мы собирались везти Рому к травматологу, мне дважды звонил замдиректора Андрей Коваль и требовал с нас денег. Я включила громкую связь, чтобы Леша тоже слышал этот разговор, и муж не выдержал: "Назовите фамилию милиционера, которому нам надо заплатить! Не можете? Значит, это не милиция, а вы требуете у нас взятку. А вы знаете, что мы вас записываем?" Завуч бросил трубку. К сожалению, наш старенький мобильный телефон не позволяет нам записывать разговоры. Мы просто пугали Андрея Коваля. Теперь директриса рассказывает, что я все выдумала. Но я готова клясться на Библии или идти на детектор лжи, чтобы доказать: я говорю правду.

В тот день было открыто сразу три уголовных производства: по факту избиения Романа одноклассниками, по факту избиения Леонидом Брайко двух мальчиков и по факту вымогательства взятки директором школы. По словам сотрудника центра общественных связей Криворожского горотдела милиции Оксаны Фищенко, ни один из фактов не нашел подтверждения. Два уголовных производства были закрыты, а вскоре будет закрыто и третье. Со взяткой, которую так и не получила директор школы, и отсутствием "страшных гематом" у Саши и Кирилла все понятно. Но нежелание милиции привлекать к ответственности педагогов, по недосмотру которых Роман был избит во время учебного процесса, вызывает недоумение. Судмедэкспертиза диагностировала у мальчика сотрясение мозга, гематомы и ушибы на лице и шишки на голове.

— Роман действительно выглядел как ребенок, которого избили, — говорит невролог Криворожской детской городской клинической больницы № 4 Елена Ницевич. — Зрачки у него бегали в разные стороны, достать пальцами кончик носа он не мог, весь дрожал. Еще, по словам бабушки, его рвало. Осмотр ребенка и его жалобы на головную боль и потемнение в глазах убедили меня, что у мальчика сотрясение мозга. Десять дней была острая фаза, он лежал, принимал успокаивающие препараты. Сейчас ему уже лучше, но черепно-мозговые травмы — вещь очень опасная, которая может сказаться на здоровье и через два года, и через пять лет.

Услышать трактовку ситуации с другой стороны не удалось. Директор Криворожской школы № 72 Виктория Нечипорук находится на больничном. Ее заместители наотрез отказались давать комментарии. Сама директриса, с которой я попыталась связаться по мобильному телефону, сказала только "Алло".

После выхода из больницы Рому Полторащенко перевели в другую школу. Поначалу мальчик был скован, боялся снова стать объектом насмешек со стороны одноклассников. Однако и дети, и учителя приняли новичка хорошо. Окрыленный пятиклассник, которого раньше родителям приходилось встречать после уроков, чтобы его не побили на улице, теперь просится сам идти домой.

— У меня даже появился друг, Саша, — радостно поделился со мной Роман. — Мы с ним и новые модели машинок рассматриваем, и болтаем на переменах. А если я к кому-то из одноклассников подойду, никто меня не прогоняет, не обзывает, не бьет. Когда-нибудь моя мечта исполнится, и у меня будет много-много друзей.